*Что я не умею делать, даже когда идёт война*
⠀
В 17 лет я переехала в Китай, где моими друзьями стали ребята из США, с которыми мы обсуждали военные действия США в Сирии и Ливии.
А еще я подружилась с ребятами из Сирии, Ливии, Пакистана, Нигерии, Эфиопии, Колумбии. С ними мы обсуждали военные конфликты уже в их странах.
Начиная с 17 лет у меня всегда были друзья, у которых были родственники, близкие, знакомые, находящиеся в эпицентрах вооруженных столкновений. Друзья, с которыми мы обсуждали, насколько война ужасна.
⠀
Для меня война всегда была где-то рядом. Это не было чем-то далеким, что происходит с какими-то далекими теми вон людьми. Это то, что происходило с моими однокурсниками, моими соседями по общежитию, с друзьями, которые приглашали меня в свой дом, делили со мной свою еду и рассказывали истории о своей стране.
⠀
Поэтому я не могу испытывать злость и ненависть к украинцам, европейцам и американцам, как бы ни старалась пропаганда. И я не могу испытывать стыд, злость и ненависть к себе и остальным русским. (Точно так же, как не могу представить, чтобы я, например, своему сирийскому товарищу сказала: «Ну вы что, сразу не поняли, кто у вас там у власти? Сами во всем виноваты, что до такого дошло!»)
⠀
За долгие годы жизни и общения в мультикультурной среде я получила нехилую прививку от того, чтобы обвинять, ненавидеть и стыдить целую нацию.
⠀
Я могу испытывать ярость от того, что идет война и гибнут люди (эмоции, которые, мне знакомы 13 лет, а не 3 месяца), но у меня атрофировалась мышца, ответственная за то, чтобы испытывать ярость к кому-то на основании его гражданства или нации.
⠀
Меня часто спрашивают, что было самое важное, чему я научилась в Китае.
Только в этом году я поняла, что самое важное — не то, чему я научилась, а то, что я навсегда разучилась делать.
Я разучилась массово ненавидеть людей.
⠀
Есть отдельные плохие люди и их плохие решения, плохих наций — нет.
